На фоне затянувшегося дипломатического тупика между Ираном и США и растущей неопределенности вокруг судьбы Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) иранское военное руководство прибегло к открытому запугиванию.
Министр обороны Ирана генерал Мохаммад Реза Насирзаде заявил в среду, что в случае провала переговоров и возможного вооружённого конфликта Тегеран нанесёт удары по американским военным объектам в регионе.
«Если они [США] попытаются навязать нам конфронтацию, потери другой стороны, безусловно, будут больше наших. Я надеюсь, что мы не дойдем до конфронтации, - заявил Насирзаде. – Но повторю: все базы США в пределах нашей досягаемости, и мы, не колеблясь, нанесем по ним удар, даже если они находятся на территории принимающих стран…»
Это заявление было обнародовано государственными информационными агентствами Ирана и носит характер прямой угрозы, направленной против интересов США в Персидском заливе и сопредельных странах.
Прозрачная риторика Насирзаде увязывается с более широкой стратегией устрашения, применяемой Ираном в последние годы в ответ на санкционное давление и дипломатическую изоляцию. Подобная тактика — часть концепции асимметричного сдерживания, основанной на демонстрации готовности к прямому военному конфликту с крупной державой. Серьёзность момента подчёркивается и внешнеполитической активностью третьих сторон.
В тот же день Министерство иностранных дел Российской Федерации выступило с предложением взять на себя техническую функцию по вывозу под международным контролем излишков иранского ядерного материала. По версии российского агентства РИА Новости, данная инициатива нацелена на снижение напряжённости и потенциально может восстановить элементы соглашения, заключённого в 2015 году, из которого США в одностороннем порядке вышли в 2018-м. Москва акцентирует внимание на том, что речь идёт о техническом механизме, не предполагающем политической ангажированности. Тем не менее сама природа предложения Москвы, очевидно, носит дипломатический характер и нацелена на укрепление статуса России как конструктивного медиатора в глобальной системе безопасности.
На момент публикации реакции Вашингтона и Тегерана на российскую инициативу не было. Но следует учитывать, что ранее Иран выражал готовность к частичному выводу накопленного высокообогащённого урана при наличии гарантированных шагов со стороны США, включая поэтапное снятие экономических санкций.
Между тем международная атомная повестка вновь стала объектом противостояния и в европейской плоскости.
Представители трёх ведущих европейских стран — Великобритании, Франции и Германии (группа E3) — выдвинули проект резолюции, который впервые за два десятилетия прямо обвиняет Иран в систематических нарушениях соглашений о гарантиях с Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ). Этот шаг, по сути, представляет собой символический вотум недоверия Тегерану и свидетельствует о растущем консенсусе среди западных союзников по поводу необходимости более жёсткого дипломатического и правового давления на иранскую ядерную программу.
Таким образом, в условиях растущей поляризации складывается следующая картина: с одной стороны, угроза прямого военного столкновения, артикулированная через заявления высокопоставленных представителей иранского военного командования, а с другой — попытки дипломатической деэскалации через технические и политические механизмы, предложенные Россией и европейскими государствами.
В этой конфигурации США продолжают занимать выжидательную позицию, не давая публичных оценок предложениям и угрозам. Тем не менее степень военного риска в регионе оценивается экспертным сообществом как умеренно высокая.
Дополнительный фон напряжённости создают демонстрации технологических достижений военно-промышленного комплекса Ирана.
Недавний визит верховного лидера аятоллы Али Хаменеи на оборонную выставку, где были представлены новейшие баллистические и крылатые ракеты, управляемые боеприпасы и беспилотные летательные аппараты, символически подтверждает готовность страны к эскалации. Это также служит внутреннему аудиторному нарративу, укрепляющему образ Ирана как мощной и суверенной державы, не поддающейся внешнему диктату.
В условиях, когда окно дипломатических возможностей постепенно закрывается, угроза конфронтации может из тактической риторики перерасти в стратегическую реальность. В этих условиях международные игроки, стремящиеся предотвратить эскалацию, будут вынуждены предложить более конкретные и оперативные механизмы контроля и деэскалации. В противном случае ядерное досье Ирана может вновь стать именно тем триггером регионального кризиса, последствия которого будут ощущаться далеко за пределами Ближнего Востока.
